Вера Сердечная
«Долина изумления» Питера Брука в театре YoungVic, Лондон
Театр YoungVic, расположенный в лондонском Ламбете, – детище знаменитого театра OldVic. Открытый в 1970 году, первые четыре года YoungVic был частью Национального театра, а затем стал независимым. Создателями нового театра двигала идея предоставить площадку для сотрудничества молодых режиссеров, художников, актеров, драматургов с лучшими театральными деятелями, а также по возможности снизить цены на билеты. И правда, до сих пор на первый ряд можно попасть по цене всего 25 фунтов за место.
Строение из шлакобетонного кирпича, в котором театр планировал прожить только первые пять лет, стало его постоянным домом. Это здание, вовсе не похожее на театральное, воплощает демократичность YoungVic, стремление «воссоздать в бетоне мечту о свободном обществе без социального расслоения». Входящего в театр встречает огромный двухэтажный бар, который за час до спектакля полон, яблоку негде упасть. Даже в зал некоторые зрители заходят с пивом; театр, кажется, настроен к публике так приветливо, что не хочет ни в чем ее обделить. И кассы в нашем понимании (барьер, стекло с громкоговорителем, окошечко) здесь нет: за столом, перед мониторами, непривычно приветливые люди в наушниках быстро распечатывают билеты. В зрительном зале – никаких подлокотников: диваны длиной во весь зрительский ряд.
В июне 2014 года в YoungVic прошла премьера спектакля «Долина изумления», проекта давних соратников Мари-Элен Эстьенн и Питера Брука. Брук давно облюбовал эту площадку: в 2001 году он ставил здесь минималистского «Гамлета», затем – абсурдные «Фрагменты» Беккета и драму «Костюм» по рассказу южноамериканского писателя Кан Темба.
Легендарный режиссер, отпраздновавший 89-ый день рождения, не в первый раз обращается к теме загадок человеческого разума. Центральной темой спектакля становятся синестезия (психологический феномен, при котором возбуждение одного органа чувств вызывает реакцию, характерную для другого) и феноменальная память. На этой исследовательской почве непросто быть увлекательным, но мастерство Брука и разработанная его командой система погружения в исследуемый объект преодолевают эту сложность, позволяя создать с помощью минимума средств по-настоящему захватывающее зрелище.
Всеохватное внешнее свойство спектакля спектакля – простота. Три актера, минимум антуража, отсутствие декораций. Простые вещи: стулья, стол, вешалка. Самыми вычурными элементами сценографии стали музыкальные инструменты: пианино, на котором играет композитор Рафаэль Шамбуве, и барабанная установка, за которой расположился давний соратник режиссера, японский перкуссионист Тоши Цучитори.
Для самого простого, массового зрителя спектакль может стать интересным рассказом о необычных людях, которые видят цветные буквы и цифры как образы. В центре истории – журналистка Сэмми Костас, мнемонист. Ее удивительные способности запоминания основаны на оживлении знаков. Семерка для нее – это усатый человек, восьмерка – толстая леди; фантазия создателей спектакля изливает на зрителя изобилие ассоциаций, смешных, трогательных и запоминающихся. Руки актрисы сплетают из воздуха почти зримые образы слов, звуков, цифр. Роль Сэмми исполняет английская актриса Кэтрин Хантер, обладатель премии Лоуренса Оливье. Пластичная, эксцентричная, с живой мимикой, почти вне возраста и пола в своих черных брюках и кургузом пиджачке.
История жизни Сэмми приводит зрителя к важному вопросу: если ты внезапно осознал, что обладаешь особым талантом, что делать с ним, как встроить его в свою жизнь? Ведь талант может обернуться и разрушением привычной жизни, как это произошло с Сэмми, изнемогающей под тяжестью собственной памяти.
Зритель, знакомый с психологией, с изумлением увидит почти прямую инсценировку работы советского психолога Александра Лурии «Маленькая книжка о большой памяти» (или «Ум мнемониста») 1968 года. История журналиста-мнемониста взята именно отсюда, и особое очарование тексту спектакля придает изящное обыгрывание образов оригинала: реалии советской жизни уступают место образам более универсальным, знакомым каждому: дом, улицы, детские впечатления. Как и положено «клиническому» спектаклю, здесь появляется «доктор» (итальянский актер Марчелло Маньи). Впрочем, ролями герои органично меняются, и доктором успевает побыть и сама Сэмми, в то время как Маньи обращается одноруким фокусником (почти цирковой номер в составе спектакля, с вызовом зрителей из зала). Из пяти человек, занятых в спектакле, два актера и музыкант рассказывают о своем опыте синестетического восприятия, и у каждого он иной; однако для каждого важно, что его случай – не уникален, что он не одинок в этой изумляющей синестетической вселенной.
Еще одна тема спектакля – исследование природы творчества. Персонажа американского актера Джареда МакНила синестетическое ощущение мира привело к живописи: он записывает красками свои впечатления от музыки. Виртуозная работа художника по свету Филиппа Виалатте придает этому эпизоду особенный шарм, создается ощущение театрального волшебства: швабра в руках персонажа становится кистью, пол – холстом, а музыка – алой краской. Это же герой, рассказывая о синестетическом восприятии имен, упоминает: «Хотел бы я иметь друга по имени Блейк… Но у меня никогда не было такого друга». Упоминание крупнейшего английского поэта-мистика и живописца указывает на разные стороны воплощения синестезии в творчестве.
Еще одним уровнем смысла в спектакле становится традиция мистического знания, давно интересующая режиссера. Название «Долина изумления» отсылает к суфийскому мистицизму, как и рассказ о фениксе-Симурге, открывающий спектакль:
Живет эта птица с тысячу лет.
О времени смерти своей знает она.
В час смерти, когда ее покидает надежда,
собирает вокруг себя тучу хвороста,
усаживается на хворост в волнении,
и вокруг разливается сотня мелодий, одна другой горше. (перевод Мостафа Борзуи)
Долина изумления – шестая из семи долин на пути путника-мистика, правдоискателя, – или летящей птицы из «Беседы птиц» Аттара Фарид ад-Дина. Дальше нее – лишь Долина бедности и ничтожества.
Приносит свои плоды многолетняя работа Брука над созданием универсального театрального языка. Многослойность спектакля приводит к тому, что он работает на многих уровнях восприятия, то развлекая публику, то рассказывая ей простые истории с переодеваниями, то погружая ее в полумистический транс с помощью мощной работы со светом, музыкой и строк древнего суфийского мистика. В спектакле Брука нет и намека на нарочитый интеллектуализм. Несмотря на сложность материала, режиссер стремится создавать театр общедоступный, легкий, он в высшей степени доверяет своей аудитории. На пустой сцене создается целый комплекс смыслов, иллюстрируя работу разума, который создает миры из пустоты. Как и «Беседа птиц», спектакль оканчивается минутами безмолвия.
Далее публикуются материалы к спектаклю в переводе Веры Сердечной.
I
Питер Брук. «Долина изумления»: введение
Мы идем в театр, чтобы нас удивили или даже поразили. Но в то же время будет интересно, только если мы почувствуем сильную связь с собственной жизнью. Таким образом, должны объединиться две противоположности – знакомое и необычайное.
В спектакле «Человек, который», нашем первом приключении в лабиринтах мозга, были показаны неврологические состояния, которые в прошлом было принято описывать как сумасшествие. Удивительна была встреча с существами, похожими на нас, но чье состояние делало их поведение непредсказуемым. Наблюдать за ними было болезненно, но часто и очень смешно; они были трогательны – и глубоко человечны.
В «Долине изумления» мы вновь исследуем разум. Мы приведем зрителя в новые, непознанные территории с людьми, чья тайная внутренняя жизнь столь интенсивна, столь пропитана музыкой, цветом, вкусом, образами и воспоминаниями, что они в любой момент могут попасть из ада в рай и обратно. Мы связали это явление с великой персидской поэмой «Беседа птиц». Тридцать птиц в поиске Короля должны пересечь семь долин, каждая из которых приносит все более сильные страдания и все более яркие открытия. Удивительная серия историй из жизни того времени, приправленная поэзией и юмором, придает истории птиц живое разнообразие.
Таким образом, исследуя горы и долины разума, мы достигнем долины изумления. Идя вперед и крепко ступая по земле, мы с каждым шагом уходим дальше в неведомое.
Оригинальный текст взят из блога театра: youngviclondon.wordpress.com.
II
Создавая долину изумления. Интервью с Питером Бруком
- Откуда пришла идея «Долины изумления»?
- Как и все, что мы делаем, она родилась в процессе бесконечного многостороннего лабораторного процесса. Новый спектакль вырос из исследования, которое было начато много лет назад с намерением приоткрыть некоторые области работы человеческого мозга. Ранняя часть этого исследования была подытожена в спектакле «Человек, который», сыгранном впервые в Буфф-дю-Нор в 1992 году. Я был впечатлен Оливером Саксом и его книгой «Человек, который принял свою жену за шляпу», повествующей о людях с различными особенными состояниями разума; людьми, которые не сошли с ума, но физически нездоровы. Оливер Сакс работал вместе с нами, и мы разговаривали с докторами и пациентами.
Шесть лет спустя мы пришли к исследованию человеческой памяти, получившему название «Jesuisunphenomene» («Я феномен»). Спектакль шел только на французском; пьеса была основана на книге учителя Оливера Сакса, Александра Лурии, русского нейропсихолога. Книга Лурии «Ум мнемониста» рассказывала о Соломоне Шерешевском, человеке с экстраординарной памятью.
Вначале «Jesuisunphenomene» планировался как фильм – и на английском. Мы с Мари-Элен Эстьенн начали писать сценарий. В нем было много спецэффектов, съемка мозга и так далее, но в конце концов мы не смогли достать денег. Мы провели огромную работу, но вместо фильма сделали французскую театральную версию. Шерешевского играл Морис Бенишу. Но мы ощущали, что чего-то нам не хватает. «Человек, который» много раз играли во Франции и Англии. Когда придет время, думали мы, мы вновь вернемся к «Jesuisunphenomene».
- Большая ли часть этого спектакля вошла в новую работу?
- Ничто не было взято прямо из книги Лурии или из нашего сценария для фильма. Все, что мы тщательно собирали, было переработано Мари-Элен, в том числе до такой степени, что протагонист из мужчины стал женщиной. Я решил, что идеальной актрисой была бы Кэтрин Хантер. Она очень отличается от Шерешевского в исполнении Бенишу. В «Jesuisunphenomene» мы превратили Буфф-дю-Нор в цирк – так и заканчивалась история с Шерешевским. Он стал несчастным человеком, потому что стал глубоко зависим от сцены (Соломон Шерешевский стал мнемонистом в цирке, поражая зрителей феноменальной способностью запоминать слова, цифры, фразы. - Прим. переводчика.), и все больше боялся, что представление окажется неудачным. Как старый актер, он страдал, если представление оказывалось неудачным, и чувствовал глубокое облегчение при успехе. В нашей новой истории мы нашли для Кэтрин Хантер способы освобождения.
- Вы работали с докторами и пациентами, как это было раньше?
- Мы встречались с замечательным неврологом Саймоном Барон-Коэном, который представил нас разным людям, о которых нельзя сказать, что он лечил их. Никто из них не хотел быть пациентом, они не болели. Из уст одного американца в пьесу пришли слова: «Я знаю, что вы не отберете тот богатый мир, в котором я живу». Все, с кем мы встречались в Лондоне, Нью-Йорке и Париже, находили способы открыть свой мир. Один стал прекрасным писателем. Другой читает лекции студентам в университетах, обладая особой памятью и особой связью между цветами и формами. Разнообразие того состояния, которое называется синестезией, бесконечно. Потому, конечно, мы должны были встречаться и слушать.
- Представляли ли вы, начиная работать с Оливером Саксом, что этой теме суждена такая длинная жизнь в театре, с ранних 1990-х до нынешнего дня?
- Впервые книгу Сакса «Пробуждения» (1973) дал мне Гарольд Пинтер со словами: «Это замечательно, ты должен это прочесть». Книга оказалась редкой: ее автор – человек с даром рассказывания, невролог, история которого вызывает сочувствие, в нее полностью погружаешься. Всего год назад мы решили сделать спектакль. Здесь заключена тайна, которую я не могу объяснить. Все приходит через интуицию: тема просто лежит где-то и ожидает тебя.
Всю жизнь, когда я создавал спектакли, ко мне приходили исполненные благих намерений люди. После «Махабрахаты» они могли говорить: «Знаешь, у нас в Исландии есть такая легенда» или «В Сицилии есть малоизвестная история». Иногда кто-то мог спросить: «А как же Библия?», «А как же Новый Завет?», «Да, но какое Евангелие?». «Махабхарата» выросла из необычайно длительного интуитивного процесса. Если ты больше вовлечен в процесс, чем во внешние события, что-то поднимется на поверхность и скажет: «Пора». Если интуиция права, тогда неважно, через какие долины ты идешь. Интуиция найдет свой путь. Вот почему сегодня мы играем этот спектакль.
С Питером Бруком беседовал Джеймс Вуделл, Париж, 2014. Оригинальный текст взят из программки спектакля.
Сердечная Вера Владимировна - кандидат филологических наук, главный редактор журнала «Язык. Словесность. Культура». Живет в Краснодаре. rintra@rambler.ru
