Мария Веснова
"KILL" по "Коварству и любви" Фридриха Шиллера, реж. Тимофей Кулябин, театр "Красный факел", Новосибирск
«KILL» - спектакль большой. Большой, красивый и страшный. Как глаза распинаемого Иисуса, глядящие с экрана в глубине сцены на зрителей и актеров на протяжении всего спектакля. Глаза Иисуса и неоновые кресты по бокам серой коробки: просто, строго, лаконично и емко. Не определить ни время, ни места действия. Именно в таких условиях можно и нужно вести разговор о Боге, любви и смерти. Необходимый реквизит на сцену выносят акционисты – актеры в одинаковых серо-голубых одеждах и оливковых фартуках. Реквизит именно необходимый – на сцене нет ни одного лишнего, неиграющего предмета. Кулябин отсекал всё лишнее, неоправданное, оставляя только то, что нужно для решения поставленных задач. Вслед за ним, отсекая все лишние слова, скажу: «KILL» - спектакль о Боге, любви и жертве. Или короче: о Боге и жертве, ведь Бог есть любовь. Или еще короче – о Боге. Ведь Бог – есть любовь, а любовь всегда жертвенна.
Строга и красива геометрия спектакля. Герои двигаются по заданным траекториям – всегда мимо глаз Иисуса. Даже обращаясь к Творцу, они поклоняются крестам, но никак не могут или не хотят увидеть Его глаз. Только Луиза в исполнении Дарьи Емельяновой большую часть спектакля проводит в молитве, на коленях, перед огромными, страдающими глазами. Ее силуэт, тонкий, плавный, со склоненной головой, невольно притягивает взгляд. Глаза Иисуса – сына Божьего – символ главной жертвы в истории человечества – и Луиза – будущая жертва.
И весь спектакль – история очередного распятия, распятия Луизы и ее любви. Первое действие – знакомство с палачами, а палачами в итоге окажутся все. Для каждого продумана мизансцена, дающая исчерпывающее представление о герое. Приведу лишь один пример, пример Леди Мильфорд - Ирины Кривонос. Она выходит на сцену чуть неровной походкой, но всё равно на высоких шпильках. Прямая спина, выбеленная кожа, забранные в тугой узел золотые волосы. Опускается в ванную, держа в руках бокал шампанского, - великосветская развратница отдыхает после бурной ночи. Но в первом же ее монологе проступает тоска, тоска по любви, которой у нее нет. И когда потом, ближе к финалу, Леди Мильфорд со всей мощью обрушивается на Луизу, чтобы выдавить из нее отказ от Фердинанда, в этом жесте содержится не только требовательность властимущей женщины, но и боль непрожитой любви.
Во втором действии режиссер демонстрирует самораспятие Луизы. И самым тяжелым из череды ударов окажется удар отца. Миллер (Андрей Черных) вслед за Леди Мильфорд и Вурмом выбивает из дочери отказ от Фердинанда. Выбивает в прямом смысле. На пустой сцене, в белом, ярком свете, Миллер избивает свою дочь. Но даже агрессия отца не ломает Луизу, она остается любящим ребенком и только вопит: «Я виновата, я кругом виновата».
Она виновата, что посмела любить кого-то, кроме Бога. И за это Бог со всей своей справедливостью наказал ее. За этот свой грех она заплатила, единственным, что ей оставлено, и то ненадолго, - своей жизнью.
Луиза снова и снова отрекается от любимого. И рыдает. Ее, конечно же, убьют. Жертва должна быть принесена. Таков закон, установленный 2014 лет назад. Но что если этих слез не стоит наше искупленье?
Кулябин не дает ответов. Он ставит вопросы. Удивляет только то, какие он ставит вопросы в свои неполные тридцать лет.
Фото предоставлено театром.
Мария Веснова - выпускница Новосибирского гуманитарного университета, факультет истории. spring_inn@mail.ru
