Наталья Ивацик
«Анна Каренина» по пьесе Клима. Хабаровский ТЮЗ, реж. Борис Павлович
Если вы когда-нибудь читали бессмертный роман русского классика, то, наверняка, имеете свое собственное, ни на чье не похожее мнение. Имеет его и современный драматург, режиссер и одна из наиболее знаковых фигур русского поискового театра — Клим. Его, скорее философский и литературоведческий, чем драматургический, текст и лег в основу одноименного спектакля, премьерой которого Хабаровский ТЮЗ открыл свой юбилейный 70-й сезон.
Клим рассуждает о романе Толстого так, как каждый из нас рассказывал бы увлекательную историю, в которой вдруг высветилась какая-то глубокая и всеобъемлющая мысль. Он делает это талантливо, взахлеб, с многочисленными повторами, личными комментариями и мыслями, которые витают в воздухе, но так и остаются невысказанными в оригинальном тексте. Он вкладывает в уста одних героев слова других, меняет хронологию событий, расставляет акценты на каких-то сценах и начисто забывает о других. Погружаясь все далее и далее в размышления, он как будто подбирает ключи к разгадке теперь уже своей героини. Неслучайно пьеса имеет посвящение «одним очам». Очам Анны, в первую минуту думаем мы, зрители, забывая, что в жизни каждого мужчины могут быть и другие женские очи, разгадке которых можно посвятить всю жизнь.
Режиссер Борис Павлович выстраивает спектакль таким образом, что в одно время зритель видит и само действие, и непосредственный комментарий к нему. Чередуя контрасты света и оттенки интонаций, он заставляет актеров раз за разом проигрывать одну и ту же сцену, извлекая все новые смыслы и доводя ее до крайности. Он создает невидимые до сих пор параллели и аллюзиии как будто под лупой рассматривает мелкие, но такие значимые детали, нюансы, штрихи. Избыток жизни в Анне едва ли преобладает здесь над избытком мыслей на ее счет. Скорее наоборот. Непосредственное действие стоит. Эпизод — прибытие поезда, по большому счету нужный лишь для завязки сюжета, затягивается почти до середины первого акта. Скучно ли в этот момент зрителю? Отнюдь. Понимает ли он что именно происходит на сцене? Тоже вряд ли.
Классические постановки, нафталиновые костюмы и абсолютно серьезный тон в наш век тотальной иронии и парафраза все меньше напоминают искусство. Наш вкус, в том числе и театральный, развращен и избалован, а потому только нечто принципиально новое и необычное способно возбудить и удержать внимание зрителя. Не потому ли в спектакле «Анна Каренина» мы не увидим привычных декораций. Их с лихвой заменит темный коридор с зеркальными стенами и виниловые пластинки вместо паркета от художника Александра Мохова. Поди пойми еще кто из этих отражений Анна, Кити, Долли, героиня, артистка, ты… Не будет и нарядов второй половины XIX века. Художник по костюмам Мария Лукка решит этот вопрос просто, лаконично, монохромно. Может и пластинки здесь нужны только для того, чтобы оттенить эту заезженную историю трагической любви, которую только ленивый еще не поставил-снял-сыграл-станцевал-заиграл.
Здесь брехтовская остраненность чередуется с фирменным, удивительно красивым тюзовским многоголосьем: вокальным, хоровым, ансамблевым. А бесконечные синхроны и рефрены превращаются в глубокие размышления о жизни и смерти. И не случайно музыкальный руководитель спектакля Елена Кретова в прямом смысле слова выводит на сцену живой звук. Как будто сам Лев Николаевич с аккордеоном в руках (Виктор Стеценко) сопровождает самые значимые события в жизни наших героев.
Неудивительно, что и саму Анну здесь играют сразу три актрисы. У каждой из них своя Каренина, своя интонация. В первом действии монолог Анны (Елена Колесникова) лишен всяких внешних эффектов. Героиня просто снимает туфли, встает на неприглядный коврик и начинает говорить… Зал не сразу понимает, что за этими несложными действиями скрывается трагическое обнажение души, отвращение к постылому супружескому долгу и все наше бессилие в тот момент, когда бездна-стихия-любовь приходит вместе с надеждой на вечную жизнь. «Ну кто, черт возьми, сказал, что ты должен быть счастлив?» - звучит ее пронзительный вопрос из внезапной тишины. Эти слова попадают точно в цель – сердце зрителя – и пробирают насквозь.
«Вторая» страстная и язвительная (а, может, уязвленная) Анна (Евгения Колтунова) уже в красном. Ее словам, формально обращенным к Вронскому (Виталий Федоров), а по большому счету все в ту же вечность, пророчески аккомпанирует стук колес, вьюжная стужа одиночества и мигающий свет из окон проезжающего поезда. В этот момент становится по-настоящему, бессознательно и без всяких театральных условностей страшно. И, наконец, монолог Анны (Дарья Добычина) в третьем действии, сопровождающий ее финальный визит в дом брата, – кульминация и подлинная истерика героини на пороге, если не сказать «на перроне» гибели. Здесь окна рокового поезда проносятся со скоростью оборвавшейся кинопленки, и героиня молит о последнем прощении охрипшим от крика голосом. Ощущение от этой длинной, во многих смыслах некрасивой сцены одно – уже не только Анне, всем зрителям хочется, чтобы это мучение поскорее закончилось.
Оно окончится. Чуда не случится. Анна погибнет. Но это еще не финал. Вы же помните: особая логика повествования! Зритель-таки дождется хэппи-энда. Свадьба Левина (Сергей Мартынов) и Кити (Елена Колесникова) еще успеет насмешить и растрогать слегка шокированных зрителей, расскажет им, что жизнь не заканчивается смертью тела, и подскажет пути возрождения. Мы увидим, как, дабы не нарушать традиций, жених приходит на исповедь к старичку-священнику (Виталий Федоров). Вот он искренне и твердо признается в том, что не верует. И что же? Эта философская, поистине онтологическая сцена благодаря тончайшей игре интонаций, пауз, чего-то еще менее уловимого вдруг превращается в анекдот. Такие трогательные, по-религиозному светлые сцены будут служить нам опорой и доказывать торжество жизни, света, любви до самого финала. Будут улыбаться золотым ликом Богородицы на фоне звездного неба и вместе с героями этой истории ходить босиком все по тем же пластинкам. И даже уход Вронского на верную гибель и его последний монолог после этого будут окрашены в ясные тона грусти и справедливости законов бытия.
Наталья Ивацик - филолог, культуролог, журналист. Окончила филологический факультет ДВГГУ в 2008 году.
Фото автора
