В стиле хокку

Наталья Ивацик

«Другое солнце», реж. Яна Тумина, Хабаровский ТЮЗ

Знать, что есть солнце, — это уже вся жизнь. (Федор Достоевский)

«Способы перевода японских хокку» — именно так обозначила жанр новой постановки Хабаровского ТЮЗа режиссер Яна Тумина. Открытые для всякого рода экспериментов, хабаровчане и на этот раз с удовольствием откликнулись на нетривиальную идею питерской гостьи воплотить в жизнь творческую лабораторию, целиком построенную на актерской рефлексии. Отправными точками для этого послужили три, на первый взгляд, абсолютно разные вещи: хокку, реальная история любви японского военнопленного и русской девушки и трагедия, случившейся в стране восходящего солнца весной 2011 года. Подготовка к спектаклю тоже проходила не совсем обычно. Артистам было предложено выбрать любое трехстишие, на которое откликнется их сердце, и попробовать воплотить его пластически. Так родился проект «Другое солнце», премьера которого состоялась в Хабаровске 2 марта 2012 года.
Русский инженерный театр «АХЕ», в рамках которого многие годы творит Яна Тумина, хорошо известен. Работы этой творческой команды, как правило, лишены жанровых рамок и скорее похожи на перформансы или на чуть ли не религиозные таинства. Неудивительно, что со столь своеобразной эстетикой режиссер стал работать и на тюзовской площадке. Как и в большинстве постановок питерского театра, в «Другом солнце» нет центрального персонажа. Главный герой здесь — время.
Задолго до третьего звонка зрители начинают погружаться в иное пространство спектакля. Интригующая инсталляция в виде черной ширмы в фойе театра, программка с несколькими хокку, аккуратно упакованная, если не сказать спрятанная, в специальную коробочку. И даже путь в зрительный зал на этот раз был на редкость извилист, проходил через множество лестниц и помещений театра и в итоге приводил прямиком на саму сцену.
Здесь шумно от гула голосов и сквозь тонкую рисовую бумагу занавеса видны тени. Здесь вовсе не актриса, японка Риоко Арикава, много лет живущая в Хабаровске, ведет неспешный разговор с актрисой Евгенией Фасулаки: о погоде, имени-отчестве и других мелочах жизни. Японский флаг внезапно вспыхнувшим солнцем внезапно прерывает размеренное течение бытия, словно цунами сметая все на своем пути. Таков пролог. Цунами не оставляет места для праздных бесед, все, что будет происходить дальше, не будет иметь определенных места и времени и будет направлено скорее в вечность.
«Ты сказал, здесь другое солнце, конечно, все другое, но солнце светит одинаково для всех», — пишет своему возлюбленному девушка-женщина-старуха Нина (Наталия Мартынова). Рассказывая и доказывая зрителю, что память и любовь «одна заветная» не знают границ, а другой не значит чужой. Здесь время не двигается, но жизнь проходит и самое время разгребать завалы человеческих судеб, собирать камни, слушать тишину и отмечать праздник осенней луны.
Художнику Павлу Оглуздину удалось оставить много воздуха в пространстве спектакля и одновременно довольно точно передать настроение и характер отдельных эпизодов, воссоздать атмосферу каждой сюжетной линии. Вот сельский учитель Петр Петрович (Петр Нестеренко) пригласил свою возлюбленную (Дарья Добычина) и ее друзей (Евгения Колтунова и Юрий Бондаренко) на чайную церемонию. Но если балалайка и способна подражать японским национальным инструментам, то сама сцена очень быстро превращается лишь в пародию на древний ритуал. Оказывается, среди «своих» можно быть еще более чужим. А, буквально в следующей сцене, мы попадаем в темную аллею, видим юношу с музыкальной шкатулкой (Сергей Мартынов), слышим пение цикад, звуки воды и бессмертные строки солнца русской поэзии. «Когда ты поймешь, что мои стихи — не стихи, поговорим о поэзии…» — сразу на двух языках объясняет увиденное очередное трехстишие. Кулисы здесь полупрозрачны и временами транслируют мысли, чувства, сны и страхи персонажей. А куклы — еще одна неотъемлемая часть театра «АХЕ» — хоть и не имеют собственного хокку, но существуют наравне с актерами и проживают свою роль не менее ярко. Они напоминают людям о хрупкости и быстротечности существования, а на фоне хроники последствий землетрясения еще и о том, что они лишь игрушки во власти стихии.
Лирические фарсы из жизни русской глубинки определяют качественное наполнение «Другого солнца». Родившись на основе четырнадцати хокку, этот спектакль не называет, а скорее показывает, не объясняет, а просто передает. Рисковал ли режиссер, выбрав в качестве основы не обычное драматическое произведение, а рефлексию отдельно взятого актера? Наверное. Прогадал ли? Вряд ли. Краткие, пронзительные истории персонажей подобно шедеврам Басё таят в себе бездну смыслов, философии и поэзии. Герой афганской войны (Алексей Мельников), пытающийся вернуться к нормальной жизни, и участковый милиционер — местный Чак Норрис (Александр Молчанов); дворник — а может Харон? (Андрей Сергеев) и незадачливые рыбаки (Александр Пилипенко и Владимир Годованец), склонные к неспешному созерцанию и готовые терпеть любые напасти ради одной секунды рыбацкого счастья; юные Ромео и Джульетта (Дарья Добычина и Виталий Федоров), разворачивающие свою историю любви на фоне титров бессмертного фильма Франко Дзеффирелли, горький пьяница-поэт (Евгений Ворушило), влюбленный в продавщицу (Наталья Маркова). Они встретятся в финале, на веселой русской свадьбе — с гармошкой, застольными песнями и обязательной дракой. «Жизнь невозможно повернуть назад», — будут хором петь они и пить за здравие молодых на качающейся доске с именами японских военнопленных на обороте.
Как знать, может быть и вправду японские хокку переводятся на русский язык частушками, лирикой Пушкина и голосами любимых романсов о невозвратности, одиночестве и несчастной любви. А объяснить загадку национального характера можно лишь с помощью тонкостей восточного стихосложения. Невольно начинаешь задумываться, а, может, прав был классик, утверждая, что нет большего или меньшего страдания. И в масштабах вечности трагедия Фукусимы вполне сопоставима с переживаниями влюбленного, отвергнутого на деревенской дискотеке, горем покинутой женщины или ужасом черно-белых снов пугала в поле (Александр Флегонтов).
У каждой судьбы есть свое хокку, то ли комментарием, то ли внутренним голосом неспешно сопровождающее каждый эпизод. Сама жизнь превращается в неуловимый образ и безупречный символ, в центре которого мерцающими солнечными зайчиками переливаются хрупкость, мимолетность и бесценность счастья, любви, мечты.

Наталья Ивацик - филолог, культуролог, журналист. Окончила филологический факультет ДВГГУ в 2008 году.

Фото Екатерины Пятковской