Елизавета Кешишева
«Путешествие Алисы в Швейцарию» Лукаса Берфуса, Центр драматургии и режиссуры, реж. Виктория Звягина
Смелость режиссера начинается с выбора материала. «Путешествие Алисы в Швейцарию» - пьеса Лукаса Берфуса о молодой женщине, Алисе Галло (Ирина Савицкова), страдающей от смертельной болезни и решающей уйти из жизни с помощью эвтаназии. Тема требует от постановщика чувства вкуса, чувства меры, и, конечно, индивидуального отношения к тому, что в пьесе происходит. Надо найти слова, которыми эту историю можно рассказать. Не спекулируя зрительскими чувствами и не отстраняясь. Последнее в случае с этой пьесой едва ли возможно, не позволит сам текст, написанный умно, психологично и тонко. Молодой режиссер Виктория Звягина нашла способ повествования, интонацию мягкую, тихую. Нашла ход.
Герои сидят на чемоданах. Чемоданы на протяжении всего спектакля находятся на сцене, герои то и дело присаживаются на них, а потом берут свой багаж и уходят. В сценическом пространстве мрачной пьесы нет ничего устойчивого. Если учесть, как режиссер решает сам уход из жизни (герои просто выходят в дверь в глубине сцены) - мотив смерти непрерывно звучит все три часа, он ощущается интуитивно, на уровне восприятия сценографии Маргариты Аблаевой.
В полный голос о смерти говорит доктор Густав Штром (Александр Ливанов). Именно он поможет Алисе уйти из жизни. Доктор Смерть – так его называют люди – в этой постановке философ, мудрец, человек с чуткой душой. Правда, следует сказать, эти его ипостаси существуют как бы разрозненно, каждая разыгрывается отдельным этюдом в соответствии с содержанием сцены. Вот он сидит по-гамлетовски на ступенях, и в руках у него кочан капусты, с которого он сдирает листы. Эта речь – попытка этического оправдания, исполненная патетики и рассуждений о цене человеческой жизни. А через минуту – кажется, совсем в другом жанре - Штром встречает очередного своего пациента, объясняет пошагово последовательность процедуры. Привычка не упрощает его, не делает смерть конвейером. Он не устает повторять, что каждый человек уникален. И имеет право сам распорядиться не только своей жизнью, но и смертью. Сквозное действие Густава Штрома – постоянно доказывать себе, зрителям, что его трагическая задача – невыносимо тяжелая ноша, между тем, необходимая человечеству.
В пьесе существуют еще два дополнительных сюжета – это линия Евы (Александра Марчук), ассистентки доктора, и история англичанина Джона (Антон Кукушкин), не решающегося уйти из жизни. Не выходя за рамки общей канвы, эти истории уводят зрителя от тяжелых переживаний, связанных с главной героиней, позволяют перевести дыхание.
Почему история Джона, испытывающего страх перед последним шагом, не обнаруживает той же степени сопереживания и участия в зрительном зале, как и история Алисы? Ведь драматургом прописано такое множество трогающих, очень живых, говорящих подробностей. Возможно, дело в игре артиста Антона Кукушкина, демонстрирующего блестящую актерскую технику, идеально отточенный рисунок роли, но упускающий из виду главную тему, которая будто ускользает из его реплик.
Главное в спектакле – это, конечно, дуэт Ирины Савицковой и легенды российской сцены Ольги Яковлевой, исполняющей роль Лотты Галло, матери главной героини. Режиссер выстраивает мизансцены таким образом, что их реплики обращены чаще всего к залу. Едва встретившись взглядами, мать и дочь отворачиваются друг от друга, не находя в себе силы выдержать напряжение момента. В то же время мы видим невыразимо глубокую связь между ними, трагическую связь, отягощенную общей болью и чувством безысходности. Ирина Савицкова с первых минут спектакля несет историю этих отношений, сообщает зрителю о ней невербально. Мелодия ее роли - колыбельного свойства - ровная, тихая, угасающая.
Видеть Ольгу Яковлеву на сцене – огромное счастье. Это – уходящая актерская натура, артистка огромного масштаба. Кажется, каждая секунда ее существования в спектакле наполнена бесчисленными подробностями. Яковлева создает многогранный, противоречивый образ матери, за внутренней борьбой которого ужасно тяжело, и в то же время – интересно наблюдать. И тот безобразный, оглушающий вскрик матери, осознающей потерю своего ребенка, который прозвучит в конце,- в нем находит себя и суть режиссерского высказывания, и мысль, рождаемая им.
Смерть – это не красиво. Не смешно. При всей очевидности этого, наша способность сострадать в силу множества обстоятельств притупляется. Для «реанимации души», для внутреннего содрогания нужна эта трагедия, развернутая на расстоянии вытянутой руки, тихо, в полутонах. Для возвышения до этого трагедийного уровня спектаклю необходима Ольга Яковлева.
Кешишева Елизавета - студентка первого курса театроведческого факультета ГИТИСа и третьего курса факультета Высшая школа телевидения МГУ им. Ломоносова. elizavetakesh@mail.ru
