Азалия Балгазина
«Зулейха открывает глаза» Гузель Яхиной (пьеса Ярославы Пулинович), реж. Айрат Абушахманов, Башкирский театр драмы имени М. Гафури, Уфа
На сцене Башкирского академического театра драмы им. М. Гафури состоялась премьера спектакля «Зулейха открывает глаза» по популярному, вызвавшему общественный резонанс роману Гузель Яхиной (автор инсценировки Ярослава Пулинович) в постановке режиссера Айрата Абушахманова.
Зулейха (Римма Кагарманова/Ильгиза Гильманова), закрыв глаза ладонями, сквозь зрительный зал медленно идет к сцене. Повернувшись к нам, она рассказывает о священной птице Симург, гнездящейся на Древе познания. Это легенда тюркских народов, крепко связывающая поколения. Искренняя вера в Симург, наверное, и помогла выстоять Зулейхе, пройти свои «семь долин» ГУЛАГа, те семь кругов ада, к которым она еще пока стоит спиной. Со спокойного сказительского зачина начинается спектакль о кровавых репрессиях 1930-х в истории нашей страны. Зулейха поднимается на сцену и словно входит в саму преисподнюю. Сценическое пространство поглощает; черное и «голое», оно создает ощущение и бездонной пропасти, и одновременно космоса. Черный молчаливый лес Сибири (это отдельный персонаж в спектакле) — свидетель. Свисающие силуэты деревьев с обклеенными фотографиями заключенных - они и есть деревья над могилами. Как это было у Давида Боровского в спектакле «А зори здесь тихие» на Таганке, они трансформируются: колышутся, склоняются над влюбленными. Но у Зулейхи пока что «…гроб еще шумит в лесу. Он – дерево, он нянчит гнезда». Неграмотной татарской девушке, абсолютно невиновной, как и миллионам жертв репрессий, предстоит пройти все ужасы каторжной жизни и на этот несправедливый мир открыть свои глаза. Образ Зулейхи решен по большей части пластически. Ее восприятие мира двумерно: лагерная реальность и внутренний мир, где она ведет свой нескончаемый диалог с умершей свекровью Упырихой (Танзиля Хисамова/Сара Буранбаева), которая как фантомная боль не отпускает, но и заставляет жить вопреки приговорам Упырихи.
В целом спектакль жесткий, хлесткий, динамично стремительный. Размашисто, гиперболизировано, плакатными «буквами» - средствами режиссер пишет историю на черном траурном полотне. Как ни парадоксально, Абушахманов использует художественные способы выражения советского пропагандистского искусства против него же самого. Приемы агиттеатра, физкультурных парадов и помпезного сталинского ампира отображаются здесь как в кривом зеркале, обнаруживая тем самым всё их уродство, ложь, искусственность. Вихрем проносятся сцены, сменяя одну за другой, герои ходят быстро, бегают, годы летят, а постаревшие персонажи продолжают по пятилеткам строить сверхдержаву, империю из костей и черепов. Четко в такт стучит печатная машинка, дела растут томами, их несут и «доносят»!
Кажется, что спектакль движется как гигантский маховик, конвейер, замирающий лишь на мгновение: Зулейха рожает сына, Иконников (Ильдар Гумеров) любуется своим украдкой расписанным куполом с образами Сикстинской капеллы, Зулейха и Игнатов (Азат Валитов) кружатся в любовном танце. Во многих сценах есть свой апофеоз, пафос, но уже переосмысленный, горько-иронический и пугающий с позиций сегодняшнего мировоззрения: спетая а капелла «Широка страна моя родная» сливается с этой же песней из фильма «Цирк» Александрова, под нее до изнеможения арестанты прыгают на скакалках, и мы слышим перекрывающие песню крики и стоны людей; Игнатов с саблей, как памятник на постаменте, свирепо командует: «План! План! План!», и призыв его превращается в вой; «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живется, работа спорится… Если бы у нас жилось плохо, неприглядно, невесело, то никакого стахановского движения не было бы у нас»», — из динамиков доносится речь Сталина; пьяный Зиновий Кузнец (Артур Кунакбаев) прицеливается в зрительный зал, а в заключительной сцене появляется в узнаваемом френче вождя.
Гузель Яхина в романе раскрыла образ каждого героя, подробно описывая их судьбы. У режиссера герои в большей степени только обозначены, они схематичны, обезличены. Коротко, порывисто, как в картотеках, воспроизводят свою биографию профессор Лейбе (Ильдар Саитов), ученый-агроном Сумлинский (Ирек Булатов) с супругой Изабеллой (Гульнара Амирова), художник Иконников. Режиссер применил эту стратегию намеренно, он не дает им развернуться, превращая их в те самые винтики в государственной машине. Лица всех заключенных обмазывают серой глиной - и лиц уже будто и нет. Лицо «зияет», оно вымарано, зачеркнуто, вырезано, как на тех фотографиях, где репрессированные среди своих родных, друзей и коллег. «Врагам народа» — вечное забвение, предполагала власть. Из всех не заглавных персонажей режиссер центральными сделал коменданта Ивана Игнатова и лейтенанта НКВД Зиновия Кузнеца. Вот они-то главные здесь хозяева, да доносчик Горелов (Айдар Шамсутдинов) на подхвате. Две сильные яркие личности, они по сути своей антиподы, два волевых противостояния. Но, прежде всего, спектакль об Игнатове. Если Кузнец в исполнении Артура Кунакбаева это откровенное грубое зло, олицетворение той безжалостной командно-административной системы, то Игнатов — натура неоднозначная. Непоколебимый и мятущийся, жестокий и несчастный, палач и жертва. Сложный, противоречивый, он восходит к булгаковскому Хлудову. Для Азата Валитова это первая крупная работа. В его Игнатове постепенное духовное прозрение наступает после истории с утонувшей баржей, и мы видим, как он начинает по-людски относиться к заключенным. Мечется, раскаивается, пьет, чтобы забыться, он сам себя распял (сильная библейская метафора в одной из сцен: весь забинтованный, вытянув руки в стороны, он напоминает Иисуса Христа на Кресте). Актер сумел показать образ в развитии. Игнатов всё понял. Про жизнь, государство, страну и людей. И что любить умеет, тоже понял. Зулейха спасла его душу. Сострадание к этой хрупкой татарочке с младенцем, уважение к ее силе духа и стойкости пробудили в нем настоящие чувства. В заключительной сцене он, ни секунды не колеблясь, дает ребенку свою фамилию, чтобы спасти сына Зулейхи (Дамир Кираманов). Упование на Юсуфа, что все те муки, которые они испытали, реабилитируются ни сколько по закону, а важнее всего — будущей счастливой жизнью мальчика. Юсуф садится в лодку, и она, так похожая на ракету, поднимается ввысь под мотив тяжелого, скорбящего реквиема.
По легенде, чтобы добраться до вершины горы Симург, птицам нужно было преодолеть семь долин: долину Исканий, долину Любви, долину Познаний, долину Безразличия, долину Единения, долину Смятений, долину Отрешения. Над последней долиной вечное безмолвие. Далее начиналась Страна вечности, куда нет входа живым. Достигнув чертогов Симурга, птицы постигли суть: они все — и есть Симург. И каждая по отдельности, и все вместе.
Фото Романа Шумнова
Азалия Балгазина родилась в Уфе. Окончила Уфимский педагогический колледж и Уфимский институт искусств. В годы учебы одновременно работала в Русском драматическом театре и Башкирском театре кукол. В 2003-2011 годах работала редактором отдела "Культура" научного издательства "Башкирская энциклопедия", вела раздел "Драматическое искусство". С 2012 года главный специалист отдела информационных технологий и реставрации особо ценных документов Архивного Фонда РБ Центрального архива общественных объединений РБ. С 2013 заведующая музеем Башкирского театра драмы имени М. Гафури. azalia78@inbox.ru
