Анна Казарина
«Трюк» («Оскар и Розовая Дама» Эрика-Эммануэля Шмитта), реж. Яна Тумина, театр «За Черной речкой», Санкт-Петербург
Роман Эрика-Эммануэля Шмитта «Оскар и Розовая Дама» в театре кукол ставят часто, но весьма однообразно. История о больном раком мальчике, проживающем в письмах к Богу день за десять лет, часто запирается сама в себе, не выходит за границы реалистичных больничных стен и коек с белыми простынями. Яна Тумина в спектакле «Трюк» в театре «За Черной речкой» перенесла акцент с узкосоциального на общечеловеческий, отказавшись от патетики, скорби и прочих штампов.
Письма к Богу здесь уже написаны: на оборотной стороне новогодних открыток, спрятанных в мешке вместе с несуразными куклами. Главной героине спектакля, маргинальной депрессивной Даме, в прошлом успешной циркачке (Марина Солопченко), мешок в праздничную ночь приносит то ли Дед Мороз, то ли Бог (Ренат Шавалиев), хотя она давно не верит ни в того, ни в другого. Он остается с ней, чтобы помочь прожить эту историю: постепенно женщина втягивается в странное чтение, берет в руки неуклюжих кукол. В паре, становясь то родителями Оскара, то его соседями по больнице, они проживают историю за каждого героя.
Художник Эмиль Капелюш поселил отставную циркачку в ржавый кузов фургона: по стенам афиши прошлых успехов, тарахтит телевизор, под сиденьем тайник для дешевого виски. Конструкция предельно подвижна, как чемодан кукольника: здесь все вдруг открывается, зажигается, выворачивается. Такое решение позволяет не захламлять камерную сцену: железный остов становится и больничной палатой, и исповедальней. Смену локации достаточно обозначить добавлением одной-двух деталей обстановки или поворотом машины.
Вызывают нескрываемый восторг здесь куклы. Кира Камалидинова создала сложные эклектичные образы, полные секретов. Кукла есть у каждого персонажа: Бабушка Роза - пышногрудая и темнокожая, подруга Пегги Блю напоминает Мадонну со старинных полотен, девочка Китаянка перекатывается хрупкой пружинкой-радугой, да и остальные приятели по больнице удивляют своей сложной индивидуальностью.
По сути, куклы собраны из всякого хлама – сгоревшей розетки, разбитого манометра, трубок капельницы. Поломанные жизнью каждый по своему, персонажи созданы из таких же «больных» вещей: испорченных, отживших и ненужных, но вместе обретающих новую жизнь. Каждый герой имеет свой набор деталей в зависимости от характера и пристрастий. Так, у Оскара, призванного писать письма, рука – карандаш, ухо – точилка, а сам он, обмотанный тряпками, напоминает пришельца, маленького принца. Лица персонажей собраны из журнальных вырезок, глаза их большие, человеческие – разные и живые. Каждая кукла – особая, но не своим диагнозом. Какая разница, чем ты болен, если весь сияешь радугой.
Как такового кукольного действия здесь нет, куклы часто остаются статичны, замирают, слушают. Человеческий и кукольный планы мерцают: Оскар то и дело вырывается из своей реальности и общается не с Бабушкой Розой, но напрямую с циркачкой. Свой багаж прошлого, насыщенную событиями молодость та всегда носит с собой – собственно из поистрепавшегося чемодана кукла и состоит. Для отвлечения Оскара от грустных мыслей в нем припасено немало забавностей: раскрывая перед мальчиком защелки своей души, она вываливает целый бойцовский ринг, где устраивают битву причудливые винтажные куклы разных систем.
У Оскара такая секретная коробочка тоже есть: обтертая, «побитая» жизнью. Она еще не успела наполниться содержимым, хотя и прожил он много десятилетий-дней, успел жениться и обрести кучу других хлопот. Его душа ценна не накопленным богатством или пыльным ворохом историй, она свободна: в ней живет надежда, хрупкая, едва уловимая, но несгораемая. Надежда, что письма дойдут до адресата. И они доходят – до того, кому нужны больше всего. Прожив историю Оскара, циркачка снимает петлю с шеи и вместе с гримом смывает все наносное: уныние и жалость к себе. В ее окне тоже поселяется надежда.
Метафоричный и отстраненный язык объектов позволяет бережно и достоверно передать непростую тему неизлечимо больного ребенка. Но через нее – помогает излечиться тому, чьей жизни угрожают не раковые клетки, а апатия и отчаяние. Здесь, как и в другом своем спектакле «Колино сочинение», Яна Тумина расширяет границы истории, уводит ее от неуместного пафоса и наигранного сострадания.
Фото Алексея Исаева.
Анна Казарина - театральный журналист, окончила факультет журналистики МГУ, корреспондент блога «Золотой Маски».
