Алина Алещенко
"Tiefer Schweb" Кристофа Марталера и Мальте Убенауфа, реж. Кристоф Марталер, München Kammerspiele, Германия
В центре Боденского озера, ровно на границе трех стран - Германии, Швейцарии и Австрии, в месте под названием Tiefer Schweb (от нем. schweben – находиться в подвешенном состоянии, причем как в прямом, так и в переносном смысле) расположен плавучий центр для беженцев. Там находятся беженцы, ждущие официального разрешения на въезд в одно из трех государств. Все это рассказывает нам голос перед поднятием занавеса. Ровно под этим центром, глубоко под водой, собирается секретная комиссия, члены которой обсуждают, что делать с беженцами, "плавающими" над ними. Поднимается занавес, и пред нами предстает загадочная канцелярия с дубовыми стенами и дубовым потолком, из предметов мебели – только стол и стулья, это место для заседаний.
Марталеровское пространство – всегда вариант тюрьмы, замкнутости, изоляции. Такова и подводная канцелярия Tiefer Schweb. Единственная связь с внешним миром осуществляется через отверстие в своего рода мини-подлодке, куда в процессе спектакля исчезают актеры и откуда вновь возникают, зачастую в других костюмах или даже других ролях. Подлодка эта, расположенная в углу сцены, облицована как голландская печь, через окошко в ней сыпятся письма, а ближе к концу спектакля в ней и вовсе сжигают одежду, заталкивая национальные костюмы в бывшее "окно" во внешний мир.
Сценография Дури Бишоффа отличается изобретательностью и многофункциональностью. Деревянные стены напоминают одновременно зал заседаний и каюту корабля, штурвал на стене одновременно служит для поиска радиостанций и для подачи воздуха в каюту. Временами на сцене внезапно меняется свет, и до той поры инертные сотрудники в костюмах начинают корчится и извиваться от нехватки воздуха. Но кто-то ухитряется повернуть штурвал, и все становится на свои места. И только звуки булькающей воды напоминают о необычности этой комиссии.
В остальном же заседатели вполне соответствуют нашим представлениям о чиновниках среднего звена. Невзрачно одетые (костюмы Сары Киттельманн), они то вяло, то активно обсуждают одно и то же, при этом некоторые диалоги словно взяты из беккетовских пьес. Ули Йагги из "марталеровской семьи", как часто называют постоянно работающих с режиссером актеров, с поразительной монотонностью переводит слово Bodensee на различные языки. Зрители умирают от хохота уже на третьем переводе, а Йагги все продолжает и продолжает.
Текст, созданный Марталером вместе с драматургом Мальте Убенауфом, полон литературных и философских аллюзий: тут и цитаты из произведений Франца Кафки, и отсылки к Жаку Деррида и Мартину Хайдеггеру. В то же время мы ни на секунду не забываем, где происходит дело, об этом свидетельствуют и южно-немецкие диалекты, и народные песни Швейцарии, Германии и Австрии, и появляющиеся в конце спектакля национальные костюмы. А к беженцу, спустившемуся на подлодку, обращаются "Тамино" - снова отсылка, на этот раз к чудом спасшемуся принцу из "Волшебной флейты" Моцарта. Тамино изъявляет желание стать баварцем, и ему устраивают настоящие испытания: сперва он должен безошибочно назвать все ингредиенты знаменитой мюнхенской Weißwurst, а затем станцевать национальный баварский танец, чем-то напоминающий российское "яблочко".
Вскоре новоиспеченный "баварец" представляется ученым, этаким доктором Стокманном, который доносит до заседающих весть о том, что вода в озере отравлена. Испуганные чиновники тут же бросаются к стене корабля, за которой оказывается встроенный шкаф, где хранятся канистры с запасной водой. Позднее на эти канистры беспардонно мочится один из сотрудников, а затем и другой. Интересный поворот в свете диалога, который ранее вели две дамы, расположившиеся за столом для заседаний. Они с гордостью обсуждали, что являются, очевидно, первыми женщинами в подобной комиссии, что наглядно подтверждает отсутствие на корабле женских туалетов.
Подобный саркастичный театральный юмор пронизывает весь спектакль. В конце дня "прозаседавшиеся" неожиданно выкатывают на сцену инструменты и исполняют "The Sound of Silence". Хит дуэта Simon and Garfunkel сменяется композицией "A Whiter Shade Of Pale" группы Procol Harum, и Юрг Кайнбергер, еще один "марталеровиц", затягивает: "I was feeling kinda seasick... "
Спектакль поражает сочетанием абсурдности и целостности, точнее, даже абсурдное в нем – целостно. Абсурдно распевать в канцелярии фольклорные песни на аккордеоне? Конечно. Абсурдно заседать на дне озера без какой-либо связи с внешним миром? Вполне. А впрочем, не абсурднее ли часами обсуждать судьбу "плавающих" над тобой беженцев, которых никто из присутствующих и в глаза не видел?
В конце спектакля есть невероятная сцена. Из отверстия в подлодке один за другим вылезают актеры и уходят в правую кулису, чтобы снова появиться на этот раз в экзотически переделанных национальных костюмах. В центре – Анетте Паульманн с короной на голове, ее, спасенную в море, избрали королевой. "Как получилось, что вы скрываете ваши прекрасные тела за национальными костюмами, а ваши прекрасные голоса – за этим языком?", - осведомляется королева. И кто-то отвечает: "Когда мир был разрушен, мы остались нагими и у нас не было языка". И тогда придумали они эти костюмы и этот язык, хотя, если честно, то костюмы им нравятся, а язык - нет. "Тогда мы станем носить баварские костюмы и говорить по-китайски, и на земле снова наступит мир".
Тем не менее, присутствующие все же сбрасывают костюмы и сжигают их в печи, чтобы продолжить заседание в одном белье. Как вдруг один из них выкатывает на сцену циркулярную пилу и с неожиданной злостью и энергией принимается распиливать доски. Ими он позже станет заколачивать стены-двери с запасной водой, а затем и вовсе опутает все пространство колючей проволокой. Пытающиеся возражать изрекают лишь невнятное "аааа", запутываются в проволоке и начинают задыхаться. Кто-то поворачивает штурвал, и оттуда вместе с поступающим воздухом доносятся новости. "Вода в Боденском озере отравлена настолько, что администрация озера постановила: плавать и нырять запрещено". Раздетые до белья заседатели берут в руки цветы в целлофановой упаковке, встают в линию и начинают насвистывать церковную мелодию, хлопая ртами, как рыбы. В программке, служащей драматургическим дополнением к спектаклю, рассказывается история о найденной в 2046 году на дне Боденского озера подводной канцелярии. "Человеческие останки не обнаружены".
Фотографии взяты с сайта театра: https://www.muenchner-kammerspiele.de/inszenierung/tiefer-schweb
Алина Алещенко - выпускница продюсерского факультета Школы-Студии МХАТ (курс Марка Литвака). В 2013 году окончила магистратуру Центра изучения Ибсена при Университете Осло (дипломная работа о "Взаимоотношениях политического и эстетического на примере спектакля "Враг народа" Томаса Остермаера"). Живет и работает в Германии. alina.aleshchenko@gmail.com
