Анна Резвова
Опера Глеба Седельникова «Родина электричества» по рассказам Андрея Платонова. Воронежский театр оперы и балета, реж. Михаил Бычков
В начале июня в Воронеже состоялась мировая премьера оперы Глеба Седельникова по рассказам Андрея Платонова «Родина электричества». Безусловно, громкое «мировая премьера» достойно открытия международного Платоновского фестиваля искусств. Но что это даёт нам, кроме рекламного восклицательного знака? Наверное, повод задуматься: почему же опера, написанная в 1981 году, была поставлена лишь сейчас. Конечно, дело не только в сложности музыкального материала, хотя оркестру, хору и солистам пришлось действительно нелегко, как признавался в интервью музыкальный руководитель Юрий Анисичкин. И на премьере в отдельных партиях была слышна борьба причудливого платоновского слога, рваного ритма и человека, пытающегося говорить на этом языке. Но такое сопротивление не разрушило постановку, а напротив – стало её настроением: борьбы и победы. Так почему же оперу, в которой так светло светлое будущее не поставили ещё в советское время?
Отвечают на этот вопрос единственные в мире постановщики этой оперы. Их ответ - в той интонации, с которой они преподносят историю об электрификации маленького села Рогачёвка в Воронежской области. Режиссёр Михаил Бычков идёт по пути переосмысления революции. Художник Николай Симонов, художник по костюмам Юлия Ветрова, художник по свету Иван Виноградов создают впечатляющий футуристический визуальный ряд. Они вычёркивают «советскость», подчёркивают советский авангард. И когда видишь хор на постоянно вращающейся, как так и не построенная Башня Татлина, конструкции, понимаешь: эта опера могла быть поставлена только сегодня. Только сейчас мы становимся способны абстрагироваться и посмотреть на то, что произошло сто лет назад с разных сторон, учитывая и социальный, и культурный контексты. В советское время «революция» перестала быть процессом, а на много лет стала повторяющейся картиной демонстраций с красными флагами и воздушными шарами. Постановщикам оперы удалось вырваться из этого статичного сюжета и показать важную вещь: революция – это процесс, это движение, это та религия, которая пришла на смену пустоте, зовущейся «привычкой». В прологе Фрол (Кирилл Афонин) спрашивает старуху – участницу крестного хода (Полина Карташова): «Бабушка, зачем вы ходите молитесь?» И та отвечает: «Живу по привычке». Народ, обезличенный, словно ожившие деревенские сюжеты Казимира Малевича, повторяет молитвы по инерции и ни во что не верит. И как на Голгофу поднимается по наклонённой поверхности со своими супрематическими крестами. Тему религии продолжает и детский хор – появляющиеся крестьянские дети, напоминающие ангелов.
Полотно оперы фрагментарно, каждая картина отделяется от другой анимацией на суперзанавесе. Видеохудожник Алексей Бычков приводит в движение футуристические сюжеты и трафаретные плакатные шрифты времён Маяковского и Родченко, пускает по небу супрематические облака, давая с помощью современных технологий новую жизнь авангарду прошлого столетия. Во время действия занавес не убирается полностью, его оставляют сверху, и он работает как экран для титров. Но как такового титрования в опере «Родина электричества» нет, есть плакатное цитирование, расстановка акцентов.
В «четырёх картинах со вступлением, прологом, эпилогом и заключением», как значится в программке, нам рассказывают историю о том, как Фрол Дерьменко, его брат Семён (Максим Шабанов), Прокофий Кузнецов (Алексей Тюхин) и поверившая в электрификацию девушка-сирота Евдокия (Анастасия Черноволос) берут в аренду помещичий сад и строят там электрическую станцию. Пока они увлечены этой идеей, жизнь идёт своим чередом: секретарь сельсовета и милиционер, например, крадут яблоки и говорят, что это для детдома. Надо сказать, что как таковой жизни в опере мало, взаимоотношения между героями выхолощены: «победа над солнцем» не оставляет времени на чувства.
В кульминационной четвёртой картине прямоугольные конструкции, подсвечивающиеся на протяжении всего действия изнутри то синим, то красным, превращаются из деревьев в опоры ЛЭП. Вся деревня участвует в запуске электростанции и ликует, когда загорается огромная «лампочка Ильича» – символ новой веры. Хрупкая сельская учительница (Дарья Филиппова) произносит новую «молитву»: «Пусть отныне сияют окна сельских избушек, охраняя от тьмы революцию». Свет и просвещение становятся главными святынями революционной религии.
В этой авангардной притче есть и свой Фома неверующий – «курьёзный мужичок» (Антон Оршанский), который сомневается и когда станцию только хотят построить, и когда станция сгорела. В прямом смысле тени сомнения на лицах и народа – в эпилоге хор выходит в чёрных масках, снова лишаясь лица, как и в прологе. Отчаявшегося Фрола поддерживают две женщины – старуха и Евдокия, которые верят, что всё нужно начать сначала.
Финал оперы утопично оптимистичен. И, что опасно для данного спектакля, перестаёт звучать отстранённо. Возникают, как мне кажется, ненужные параллели с не достигнутым прошлыми поколениями «прекрасным далёко» и возможностью всё исправить сейчас. Видимо, этот крен заметил и режиссёр Михаил Бычков, который в обсуждении после премьеры сказал, что финал получился слишком радостный.
Конечно, спектаклю нужно время. Однако этого времени у него может и не быть. Постановка, которую так тепло принимала фестивальная публика, может оказаться непонятой и непринятой зрителем, который до сих пор ещё не готов к революции столетней давности.
Фото Алексея Бычкова и Андрея Парфенова.
Анна Резвова - окончила Кемеровский университет по специальности «Журналистика», студентка магистратуры РГИСИ (Сценические искусства: управление проектами). Работает руководителем литературно-драматургической части Кемеровского театра драмы им. А. В. Луначарского. arezvova@gmail.com
