Мария Марусина
«Процесс» по роману Франца Кафки. Театр «Красный факел», Новосибирск
Доводилось ли вам смотреть программу “Дежурная часть”? Ту, где рассказывается о происшествиях и преступлениях, где можно увидеть материалы следствия, интервью с фигурантами дел. Видео в таких сюжетах размывается специально, чтобы не было видно лица, голоса преступников и следователей тоже, как правило, изменяются. Подобные видео вы можете смотреть с интересом или ужасом, или вовсе в фоновом режиме, но никогда, ни на секунду, не допустите даже возможности, что они могут иметь отношение к вам лично. Где-то там, в другой реальности сидят эти люди за решеткой, прячут размытые лица от камер, говорят не своим голосом. Возможно, так мог думать и банковский работник Йозеф К., пока однажды не проснулся от смачного шлепка: “На кровати спящий человек, человека надо разбудить”. Двое неизвестных копошатся в его комнате, деловито перетряхивают вещи: “…осмотр помещения, видеофиксация. Мебель: шкаф платяной, стул, кровать, видеостолик”. Собственно, больше в комнате Йозефа К. (читай - на сцене) ничего и нет, разве что большой белый экран позади, куда транслируется снимаемое на камеру.
На этом же экране то и дело появляется фигура в капюшоне. Этот человек спокойно, отрешенно комментирует основные повороты процесса, объясняет его тонкости и открывает некоторые обстоятельства жизни самого К. Именно он рассказывает в конце Йозефу притчу о Вратах Закона и научит тому, что не нужно принимать всё как правду. Надо всё принимать как неизбежность. Но пока Йозеф принимает всё как шутку, бред, дурной сон. Он ищет разрешения, общается со стражей, инспектором, судьей. Лица их скрыты масками, словно затянуты пленкой из кожи, голоса искажены так, что слушать их в первые минуты тяжело и странно, но уже к середине действия настолько к этому привыкаешь, что живой, человеческий голос самого К. кажется каким-то неестественным, слабым.
И чем дальше, тем больше, ведь все, кого ему еще доведется встретить, будут такими же - безликими существами из другого мира, наполненного бессмысленным ожиданием, унижением и липким, обволакивающим страхом. К. в этом мире пока держится свободно, дерзит, произносит речи, но он уже вовлечен в неведомую игру, в систему канцелярских порядков, допотопных, как кассеты VHS, на которые фиксируется каждый момент жизни этого странного мира. Вовлечен с того момента, как проснулся от шлепка, зажмурился от бьющего в лицо света, с тех пор как, не зная точного времени допроса, сам определил его.
Во втором действии мы видим уже совсем другого К. Нервный и измотанный, он уже сам смотрится в вездесущие камеры, решая: нужен ему адвокат? - не нужен?.. Адвокат же, подобно злодею из хороших триллеров, уничтожает людей, не сходя с кровати. Пока Блок, “этот жалкий червяк”, стоит перед ним на коленях, адвокат спокойно и методично поедает суп с ложечки, с каждым глотком будто душу выедая из бедняги Блока. “Придется взять отпуск, чтобы самому заниматься защитой”, - К. рассуждает теперь не как успешный сотрудник банка, свободный и уверенный, но как обвиняемый, готовый на все, лишь бы эту вину с себя снять. Но ни адвокат, ни художник Титорелли - никто не сможет навсегда прекратить запущенный процесс. Даже всё понимающий человек в капюшоне сойдет с экрана, но не внесет ясности. Ложь возводится в систему. Нужно всё принимать как неизбежность. Самому сложить свои вещи в угодном следствию порядке и сесть смирно, ручки на коленочки, в ожидании “разреза ножевого одного”. Это похоже на историю Алисы, которая еще пока не произнесла “Да вы всего-навсего колода карт!” и не проснулась.
“Процесс” заявлен как реалити-триллер, и зрителям обещали фильм ужасов, телешоу и философский трактат одновременно. Такое описание очень ему подходит. Съемки на скрытую камеру, давящая тишина вперемежку с резкими вскриками, постоянные искажения звука и видео, и натуральные до дрожи сцены насилия. Но какие бы унизительные, страшные и больные сцены не разворачивались, сильнее всего то, что давит постоянно, - непонимание, полнейшее неведение. Даже люди вокруг - неизвестно кто. В предыдущей своей постановке Тимофей Кулябин лишил артистов речи (спектакль «Три сестры» идет на жестовом языке), теперь - мимики, в «Процессе» яснее всего говорит за них тело. Вот тонкая, элегантная Фройляйн Бюрстнер (Ирина Кривонос) меняет одну соблазнительную позу на другую, но, расспрашивая К., резким, четким движением разворачивается-выпрямляется: “Как это было?”. В этот момент ее не отличишь от инспектора. Вот умоляюще ползает на коленях уборщица (Елена Дриневская), тянет доверительно к Йозефу свое размытое лицо, сворачивается в комок под пинками студента. Сам студент (Сергей Богомолов) держит себя как герой фильма “Заводной апельсин”, практикующий ультранасилие. Вот Адвокат (Андрей Черных) водит пальчиками в воздухе, передвигается неспеша походкой человека, который “имеет вес”, если соизволит встать с постели. Вот стоит перед ним, сжавшись, Блок (Олег Майборода), с каждым всхлипыванием своим становясь всё меньше. О нем стоит сказать отдельно: поражает, что человек с таким добрым и открытым лицом (под маской) может так исступлённо и яростно орать, всё своё унижение вымещая на К. Всего за несколько минут на сцене он успевает рассказать целую историю Блока и его процесса. Наконец, вот Лени (Клавдия Качусова) болтает с К., раскинув ноги, вздыхает, мол “бери меня”. На самом деле это она его возьмет, закутает в пелену, сделает частью своего мира, абсурдного, бессознательного.
Среди всех этих причудливых, очерченных персонажей сам Йозеф К. (Антон Войналович) сначала теряется; кажутся неубедительными ни речи его, ни расслабленное поведение. Будто сам себе не верит в своем легком отношении к делу. С самого начала выглядит он чужим – единственный, кто не носит маску, пока еще свободный человек среди безликих монстров. Но чем больше становится этих монстров, чем сильнее запутывается клубок процесса, тем искреннее становится он. К. глядится в камеры как в себя, то растерянным, то решительным взглядом, благодаря крупным планам легко отследить, как недоумение, смятение и страх сменяют друг друга в его глазах. И в последние секунды за него тоже яснее всего скажет тело – К. молча раздевается и садится на краешек кровати. Напряженная и смиренная поза человека, ждущего своих убийц.
Перенеся роман на сцену, команде «Процесса» удалось сохранить его целостность и главную ценность: загадку, возможность над ним долго и с упоением думать. Режиссёр оставит вас один на один с автором: его текстом, его атмосферой, мрачной, но притягательной, и предоставит право размышлять самостоятельно: о свободе и несвободе, о притче и о суде, и о том, что же такое процесс. Потому что спектакль не даст вам ответа на этот вопрос, даже одного варианта не предложит. Но вы будете думать, снова и снова возвращаться в затеянную писателем игру. И проигрывать.
Фото Фрола Подлесного.
Мария Марусина - окончила гуманитарный факультет Новосибирского университета, в настоящее время живет и работает преподавателем в Санкт-Петербурге.
